Вино из одуванчиков

(отрывок)

Старая миссис Бентли и сама не могла бы сказать, как все это началось.

Она часто видела детей в бакалейной лавке - точно мошки или обезьянки, мелькали они среди кочанов капусты и связок бананов, и она улыбалась им, и они улыбались в ответ. Миссис Бентли видела, как. они бегают зимой по снегу, оставляя на нем следы, как вдыхают осенний дым на улицах, а когда цветут яблони - стряхивают с плеч облака душистых лепестков, но она никогда их не боялась. Дом у нее в образцовом порядке, каждая мелочь на своем привычном месте, полы всегда чисто выметены, провизия аккуратно заготовлена впрок, шляпные булавки воткнуты в подушечки, а ящики комода в спальне доверху набиты всякой всячиной, что накопилась за долгие годы.

Миссис Бентли была женщина бережливая. У нее хранились старые билеты, театральные программы, обрывки кружев, шарфики, железнодорожные пересадочные билеты - словом, все приметы и свидетельства ее долгой жизни.

- У меня куча пластинок, - говорила она. - Вот Карузо: это было в Нью-Йорке, в девятьсот шестнадцатом; мне тогда было шестьдесят, и Джон был еще жив... А вот Джун Мун - это, кажется, девятьсот двадцать четвертый год, Джон только что умер...

Вот это было, пожалуй, самым большим огорчением в ее жизни: то, что она больше всего любила слушать, видеть и ощущать, ей сохранить не удалось. Джон остался далеко в лугах, он лежит там в ящике, а ящик надежно спрятан под травами, а над ним написано число... и теперь ей ничего от него не осталось, только высокий шелковый цилиндр, трость да выходной костюм, что висит в гардеробе. А все остальное пожрала моль.

Но миссис Бентли сохранила все, что могла. Пять лет назад, когда она переехала в этот город, она привезла с собой огромные черные сундуки - там, пересыпанные шариками нафталина, лежали смятые платья в розовых цветочках и хрустальные вазочки ее детства. Покойный муж владел всякого рода недвижимым имуществом в разных городах, и она передвигалась из одного города в другой, словно пожелтевшая от времени шахматная фигура из слоновой кости, продавая все подряд, пока не очутилась здесь, в чужом, незнакомом городишке, окруженная своими сундуками и темными уродливыми шкафами и креслами, застывшими по углам, будто давно вымершие звери в допотопном зоологическом саду.

Происшествие с детьми случилось в середине лета. Миссис Бентли вышла из дому полить дикий виноград у себя на парадном крыльце и увидела, что на лужайке преспокойно разлеглись две девочки и мальчик, - свежескошенная трава покалывала их голые руки и ноги, и это им явно нравилось.

Миссис Бентли благодушно улыбнулась всем своим желтым морщинистым лицом, и в эту минуту из-за угла появилась тележка с мороженым. Точно оркестр крошечных эльфов, она вызванивала ледяные мелодии, острые и колючие, как звон хрустальных бокалов в умелых руках, созывая и маня к себе всех вокруг. Дети тотчас же сели и все разом, словно подсолнухи к солнцу, повернули головы в сторону тележки.

- Хотите мороженого? - спросила миссис Бентли и окликнула:

- Эй, сюда!

Тележка остановилась, звякнули монетки, и в руках у миссис Бентли очутились бруски душистого льда. Дети с полным ртом поблагодарили ее и принялись с любопытством разглядывать - от башмаков на пуговицах до седых волос.

- Дать вам немножко? - спросил мальчик.

- Нет, детка. Я уже старая, и мне ничуть не жарко. Я, наверно, не растаю даже в самый жаркий день, - засмеялась миссис Бентли.

Со сладкими сосульками в руках дети поднялись на тенистое крыльцо и уселись рядышком на ступеньку.

- Меня зовут Элис, это Джейн, а это-Том Сполдинг.

- Очень приятно. А я - миссис Бентли. Когда-то меня звали Элен.

Дети в изумлении уставились на нее.

- Вы не верите, что меня звали Элен? - спросила миссис Бентли.

- А я не знал, что у старух бывает имя, - жмурясь от солнца, ответил Том.

Миссис Бентли сухо засмеялась.

- Он хочет сказать, старух не называют по имени, - пояснила Джейн.

- Когда тебе будет столько лет, сколько мне сейчас, дружок, тебя тоже никто не станет называть Джейн. Стариков всегда величают очень торжественно-только "мистер" или "миссис", не иначе. Люди помоложе не хотят называть старуху Элен. Это звучит очень легкомысленно.

- А сколько вам лет? - спросила Элис.

- Ну, я помню даже птеродактиля, - улыбнулась миссис Бентли.

- Нет, правда, сколько?

- Семьдесят два.

Дети задумчиво пососали свои ледяные лакомства.

- Да-а, уж это старая так старая, - сказал Том.

- А ведь я чувствую себя так же, как тогда, когда была в вашем возрасте, - сказала миссис Бентли.

- В нашем?

- Конечно. Когда-то я была такой же хорошенькой девчуркой, как ты, Джейн, и ты, Элис. Дети молчали.

- В чем дело?

- Ни в чем.

Джейн поднялась на ноги.

- Как, неужели вы уже уходите? Даже не доели мороженое... Что-нибудь случилось?

- Мама всегда говорит, что врать нехорошо, - заметила Джейн.

- Конечно, нехорошо. Очень плохо, - подтвердила миссис Бентли.

- И слушать, когда врут, - тоже нехорошо.

- Кто же тебе соврал, Джейн? Джейн взглянула на миссис Бентли и смущенно отвела глаза.

- Вы.

- Я? - Миссис Бентли засмеялась и приложила сморщенную руку к тощей груди. - Про что же?

- Про себя. Что вы были девочкой. Миссис Бентли выпрямилась и застыла.

- Но я и правда была девочкой, такой же, как ты, только много лет назад.

- Пойдем, Элис. Том, пошли.

- Постойте, - сказала миссис Бентли. - Вы что, не верите мне?

- Не знаю, - сказала Джейн. - Нет, не верим.

- Но это просто смешно! Ведь ясно же: все когда-то были молодыми!

- Только не вы, - потупив глаза, чуть слышно шепнула Джейн, словно про себя. Ее палочка от мороженого упала в лужицу ванили на крыльце.

- Ну, конечно, мне было и восемь, и девять, и десять лет, так же, как всем вам.

Девочки хихикнули, но, спохватившись, тотчас умолкли.

Глаза миссис Бентли сверкнули.

- Ладно, не могу я целое утро спорить без толку с маленькими глупышами. Ясное дело, мне тоже когда-то было десять лет, и я была такая же глупая.

Девочки засмеялись. Том смущенно поежился.

- Вы просто шутите, - все еще смеясь, сказала Джейн. - По правде, вам никогда не было десяти лет, да?

- Ступайте домой! - вдруг крикнула миссис Бентли, ей стало невтерпеж под их взглядами. - Нечего тут смеяться!

- И вас вовсе не зовут Элен?

- Разумеется, меня зовут Элен!

- До свиданья! - сквозь смех крикнули девочки, убегая по лужайке; Том поплелся за ними. - Спасибо за мороженое!

- Я и в классы играла! - крикнула им вдогонку миссис Бентли, но их уже не было.

Весь день после этого миссис Бентли яростно громыхала чайниками и кастрюлями, с шумом готовила свой скудный обед и то и дело подходила к двери в надежде поймать этих дерзких дьяволят-уж наверно они бродят где-нибудь поблизости и смеются. Впрочем... если она и увидит их снова, что им сказать?

Да и с какой стати они занимают ее мысли?

- Подумать только, - сказала миссис Бентли, обращаясь к изящной фарфоровой чашечке, расписанной букетиками роз. - В жизни еще никто не сомневался, что и я когда-то была девочкой. Это глупо и жестоко. Я ничуть не горюю, что я уже старая... почти не горюю. Но отнять у меня детство - ну уж нет!

Ей казалось - дети бегут прочь под дуплистыми деревьями, унося в холодных пальцах ее юность, незримую как воздух.

После ужина миссис Бентли, сама не зная зачем, с бессмысленным упорством наблюдала, как ее руки, точно пара призрачных перчаток на спиритическом сеансе, собирают в надушенный носовой платок некие необходимые предметы. Потом она вышла на крыльцо и простояла там, не шевелясь, добрых полчаса.

Наконец, внезапно, точно спугнутые ночные птицы, мимо пронеслись дети, но оклик миссис Бентли остановил их на лету:

- Что, миссис Бентли?

- Поднимитесь ко мне на крыльцо, - приказала она. Девочки повиновались, следом поднялся и Том.

- Что, миссис Бентли?

Они старательно нажимали на слово "миссис", как будто это и было ее настоящее имя.

- Я хочу показать вам несколько очень дорогих мне вещей.

Миссис Бентли развернула надушенный узелок и сперва заглянула в него сама, точно ожидала найти там нечто удивительное и для себя. Потом вынула маленькую круглую гребенку, на ней поблескивали фальшивые бриллиантики.

- Я носила ее в волосах, когда мне было девять лет, - объяснила она.

Джейн повертела гребенку в руке.

- Очень мило.

- Покажи-ка! - закричала Элис.

- А вот крохотное колечко, я носила его, когда мне было восемь лет, - продолжала миссис Бентли. - Видите, теперь оно не лезет мне на палец.

Если посмотреть на свет, видна Пизанская башня, кажется, что она вот-вот упадет.

- Ну покажи мне, Джейн!

Девочки передавали колечко друг другу, и наконец оно очутилось на пальце у Джейн.

- Смотрите, оно мне. как раз! - воскликнула она.

- А мне-гребенка! изумилась Элис.

Миссис Бентли вынула из платка несколько камешков.

- Вот, - сказала она. - Я в них играла, когда была маленькая.

Она подбросила камешки, и они упали на крыльцо причудливым созвездием.

- А теперь взгляните. - И старуха торжествующе подняла вверх раскрашенную фотографию, свой главный козырь. Фотография изображала миссис Бентли семи лет от роду, в желтом, пышном, как бабочка, платье, с золотистыми кудрями, синими-пресиними глазами и пухлым ротиком херувима.

- Что это за девочка? - спросила Джейн.

- Это я!

Элис и Джейн впились глазами в фотографию.

- Ни капельки не похоже, - просто сказала Джейн. - Кто хочешь может раздобыть себе такую карточку.

Они подняли головы и долго вглядывались в морщинистое лицо.

- А у вас есть еще карточки, миссис Бентли? - спросила Элис. - Какие-нибудь попозже? Когда вам было пятнадцать лет, и двадцать, и сорок, и пятьдесят?

И девочки торжествующе захихикали.

- Я вовсе не обязана ничего вам показывать, - сказала миссис Бентли.

- А мы вовсе не обязаны вам верить, - возразила Джейн.

- Но ведь эта фотография доказывает, что и я была девочкой!

- На ней какая-то другая девочка, вроде нас. Вы ее у кого-нибудь взяли.

- Я и замужем была!

- А где же мистер Бентли?

- Он давно умер. Если бы он был сейчас здесь, он бы рассказал вам, какая я была молоденькая и хорошенькая в двадцать два года.

- Но его здесь нету, и ничего он не может рассказать, и ничего это не доказывает.

- У меня есть брачное свидетельство.

- А может, вы его тоже у кого-нибудь взяли. Нет, вы найдите такого человека, чтоб сказал, что видел вас много-много лет назад и вам было десять лет, - вот тогда я поверю, что вы в самом деле были молодая. - И Джейн даже зажмурилась, уверенная в своей правоте.

- Тысячи людей видели меня в то время, но они уже умерли, дурочка, или больны, или живут в других городах. А в вашем городе я не знаю ни души, я ведь совсем недавно тут поселилась, и никто здесь не видел меня молодой, - Ага, то-то! - И Джейн подмигнула Тому и Элис. - Никто не видел!

- Да погоди же! - Миссис Бентли схватила девочку за руку. - Таким вещам верят без всяких доказательств. Когда-нибудь вы будете такие же старые, как я. И вам тоже люди не станут верить. Они скажут: "Нет, эти старые вороны никогда не были ласточками, эти совы не могли быть иволгами, эти попугаи не были певчими дроздами". Да, да, придет день-и вы станете такими же, как я!

- Ну нет, - ответили девочки. - Ведь правда этого не может быть? - спрашивали они друг друга.

- Вот увидите, - сказала миссис Бентли. А про себя думала: господи боже, дети есть дети, а старухи есть старухи, и между ними пропасть. Они не могут представить себе, как меняется человек, если не видели этого собственными глазами.

- Вот ты, - обратилась она к Джейн, - неужели ты не замечала, что твоя мама с годами меняется?

- Нет, - ответила Джейн. - Она всегда была такая, как теперь.

И это правда. Когда живешь все время рядом с людьми, они не меняются ни на йоту. Вы изумляетесь происшедшим в них переменам, только если расстаетесь надолго, на годы. И миссис Бентли вдруг показалось, что она целых семьдесят два года мчалась в грохочущем черном поезде, и вот наконец поезд остановился у вокзала и все кричат:

"Ты ли это, Элен Бентли?!"

- Теперь мы, пожалуй, пойдем домой, - сказала Джейн. - Спасибо за колечко, оно мне в самый раз.

- Спасибо за гребенку, она очень красивая.

- Спасибо за карточку той девочки.

- Погодите! - закричала миссис Бентли им вслед (они уже сбегали по ступенькам). - Отдайте! Это все мое!

- Не надо, - попросил Том, догоняя девочек. - Отдайте.

- Нет, она все это украла. Это все вещи какой-то девочки, а она их просто украла. Спасибо! - еще раз крикнула Элис.

Миссис Бентли кричала, звала, но они исчезли, точно мотыльки в ночи.

- Простите, - сказал Том. Он снова стоял на лужайке и глядел на миссис Бентли. Потом и он ушел.

"Они унесли мое колечко, и мою гребенку, и фотографию, - думала миссис Бентли; она стояла на крыльце и вся дрожала. -И ничего не осталось, совсем ничего! Ведь это была часть моей жизни!"

Ночью, лежа среди своих сундуков и безделушек, она долгие часы не смыкала глаз. Она обводила взглядом тщательно сложенные в стопки лоскуты, игрушки и страусовые перья и говорила вслух:

- Да полно, мое ли все это?

Может быть, просто старуха пытается уверить себя, что и у нее было прошлое? В конце концов, что минуло, того больше нет и никогда не будет.

Человек живет сегодня. Может, она и была когда-то девочкой, но теперь это уже все равно. Детство миновало, и его больше не вернуть.

В комнату дохнул ночной ветер. Белая занавеска трепетала на темной трости, что стояла у стены рядом со всякой всячиной, копившейся долгие годы.

Порыв ветра качнул трость, и она с негромким стуком упала прямо в пятно лунного света на полу. Сверкнул золотой набалдашник. Это была парадная трость ее покойного мужа. Казалось, он указывает ею сейчас на миссис Бентли, как это бывало, когда они-очень редко! - ссорились и он увещевал ее своим мягким, печальным и рассудительным голосом.

- Дети правы, - сказал бы он ей. - Они у тебя ничего не украли, дорогая. Все это уже не принадлежит тебе. Оно принадлежало той, другой тебе, и это было так давно.

Господи, подумала миссис Бентли. И тут, словно зашипел валик старинного фонографа под стальной иголкой, она ясно услышала свой разговор с мужем.

Мистер Бентли, такой подтянутый, даже немного чопорный, с розовой гвоздикой на безукоризненном лацкане, говорил ей:

- Дорогая, ты никак не можешь понять, что время не стоит на месте. Ты всегда хочешь оставаться такой, какой была прежде, а это невозможно: ведь сегодня ты уже не та. Ну зачем ты бережешь эти старые билеты и театральные программы? Ты потом будешь только огорчаться, глядя на них. Выкинь-ка их лучше вон.

Но она упрямо хранила все билеты и программы.

- Это не поможет, - говорил мистер Бентли, попивая свой чай. - Как бы ты ни старалась оставаться прежней, ты все равно будешь только такой, какая ты сейчас, сегодня. Время гипнотизирует людей. В девять лет человеку кажется, что ему всегда было девять и всегда так и будет девять. В тридцать он уверен, что всю жизнь оставался на этой прекрасной грани зрелости. А когда ему минет семьдесят-ему всегда и навсегда семьдесят. Человек живет в настоящем, будь то молодое настоящее или старое настоящее; но иного он никогда не увидит и не узнает.

Это был один из немногих и очень дружеских споров в их мирной семейной жизни. Джон никогда не одобрял ее склонности собирать памятки о прошлом.

- Будь тем, что ты есть, поставь крест на том, чем ты была, - говорил он. - Старые билеты-обман. Беречь всякое старье - только пытаться обмануть себя.

Был бы он жив сегодня, что бы он сказал?

- Ты бережешь коконы, из которых уже вылетела бабочка, - сказал бы он. - Старые корсеты, в которые ты уже никогда не влезешь. Зачем же их беречь? Доказать, что ты была когда-то молода, невозможно. Фотографии? Нет, они лгут. Ведь ты уже не та, что на фотографиях.

- А письменные показания под присягой?

- Нет, дорогая, ведь ты не число, не чернила, не бумага. Ты - не эти сундуки с тряпьем и пылью. Ты - только та, что здесь сейчас, сегодня, сегодняшняя ты.

Миссис Бентли кивнула. Ей стало легче дышать.

- Да, я понимаю... Понимаю.

Трость с золотым набалдашником поблескивала в лунных бликах на ковре.

- Утром я со всем этим покончу, - сказала миссис Бентли, обращаясь к трости. - Отныне я буду только тем, что я есть сегодня. Да, решено, так и будет.

И она уснула.

Утро настало зеленое, солнечное, в дверь уже осторожно стучались обе девочки.

- У вас есть еще что-нибудь для нас, миссис Бентли? Еще какие-нибудь вещи той девочки?

Миссис Бентли повела их из прихожей в библиотеку.

- Возьми вот это. - И она протянула Джейн платье, в котором когда-то, в пятнадцать лет, играла дочь мандарина. - И это, и вот это. - Она отдала калейдоскоп и увеличительное стекло. - Берите все, что хотите, - говорила миссис Бентли. - Книги, коньки, куклы, все... Все это ваше.

- Наше?!

- Только ваше. И вот что: помогите мне в одном деле, я собираюсь развести на заднем дворе большой костер. Нужно вынуть все из сундуков и выбросить всякий хлам, пусть его забирает старьевщик. Все это уже не мое.

Ничего нельзя сохранить навеки.

- Мы поможем, - сказали девочки.

Миссис Бентли повела их на задний двор. Она захватила коробку спичек, девочки несли по охапке всякой всячины.

И потом все лето обе девочки и Том часто сидели в ожидании на ступеньках крыльца миссис Бентли, как птицы на жердочке. А когда слышались серебряные колокольчики мороженщика, дверь отворялась и из дома выплывала миссис Бентли, погрузив руку в кошелек с серебряной застежкой, и целых полчаса они оставались на крыльце вместе, старуха и дети, и смеялись, и лед таял, и таяли шоколадные сосульки во рту. Теперь наконец они стали добрыми друзьями.

- Сколько вам лет, миссис Бентли?

- Семьдесят два.

- А сколько вам было пятьдесят лет назад?

- Семьдесят два.

- И вы никогда не были молодая и никогда не носили лент и вот таких платьев?

- Никогда.

- А как вас зовут?

- Миссис Бентли.

- И вы всю жизнь прожили в этом доме?

- Всю жизнь.

- И никогда не были хорошенькой?

- Никогда.

- Никогда-никогда за тысячу миллионов лет? В душной тишине летнего полудня девочки пытливо склонялись к старой женщине и ждали ответа.

- Никогда, - отвечала миссис Бентли. - Никогда-никогда за тысячу миллионов лет.